Китайские медицинские иероглифы

Прежде чем приступить к рассмотрению трудных вопросов китайской медицины, нам потребуется сказать несколько слов о «гу-дай хань-и» — древнекитайском языке классического периода, на котором были написаны все классические медицинские трактаты.

Надеемся, что такие заметки врача-переводчика не вызовут большого раздражения у искушенных филологов, но будут в чем-то полезными для остальных читателей.

Уже с эпохи Конфуция существовало различие между разговорным и письменными языками, которое лишь углублялось с течением времени. При этом, письменный язык (вэнь-янь), понятный только тем китайцам, которые прошли специальное обучение по традиционной системе, вплоть до начала двадцатого века был единственным языком китайской культуры и науки. Естественно, что и медицинские сочинения записывались на вэнь-яне. В этом письменном языке нет букв, но есть иероглифы, каждый из которых — это отдельное слово. Иероглифы традиционно подразделяются на шесть категорий.

1) «Указывающие на действие» (чжи-ши) или такие иероглифы, которые логически объясняют себя сами, как например, горизонтальная черта «–» это единица или линия горизонта; этот же символ с вертикальной чертой над ним означает верх — «上», а с вертикальной чертой внизу означает низ — «下».

2) «Пиктографические образы» (сян-син) или модифицированные на письме изображения реальных предметов и явлений, как например, солнце — «☉», луна — «☽», дерево — «木».

3) «Идеограммы» (хуэй-и) — в этих иероглифах объединяются вместе, ради смысла обозначаемого, несколько элементов из первой и второй группы, что придает слову совершенно новое значение, так например, солнце и луна в одном иероглифе обозначают понятие свет — а два дерева обозначают лес — «材».

4) “Изобразительно-звуковые» (син-шэн) — это такие иероглифы, в которых одну их часть составляет пиктограмма, а другую — символ, указывающий на определенное звучание слова. Так например, в слове «банановое дерево» — «木荣», левая часть иероглифа — это дерево, а правая часть — фонетик «жун». Звучание «жун» имел некий другой, более знакомый иероглиф, из которого и была перенесена в «банановое дерево» его звуковая подсказка.

Вообще, в китайском языке огромное количество омонимов, то есть слов с одинаковым звучанием, но разным смыслом. Вот почему при переводе с китайского целесообразно указывать вместе с переводимым термином соответствующий ему иероглиф.

5) «Чисто фонетические» иероглифы (цзя-цзе). Их составляющие компоненты совершенно не связаны со смыслом определяемого слова.

6) «Чжуань-чжу» — это иероглифы, форма которых немного похожа на изображение иероглифов 1-4 категории, с которыми они близки по смыслу. Так например, иероглиф «знающий; доживший до глубокой старости» по своему написанию подобен синонимичному слову «старик» — «老».

Эта классификация ясно показывает, что значение далеко не всех иероглифов можно объяснять их смысловыми компонентами. Только анализ изображений слов, относящихся к первым трем категориям, позволяет определить по их рисунку, что подразумевали древние авторы под тем или иным предметом и явлением.

Китайская философия медицины изобилует специфическими труднопереводимыми понятиями. Например, наиболее известные — это категории Инь и Ян, энергия или жизненные силы ци (термин часто встречается в неточной передаче латинской транскрипции чи или ки), Дао и Дэ. Эти и подобные понятия стоит употреблять на языке оригинала, сопровождая дополнительными разъяснениями, выполненными на основании классических комментариев и анализа смысловых единиц самого иероглифа. К попытке такого структурного анализа некоторых наиболее важных терминов китайской медицины мы вернемся чуть ниже.

Продолжая рассказ о древнем языке заметим, что практически каждый иероглиф может выполнять функции существительного, прилагательного, глагола и любой другой части речи, в зависимости от своего местонахождения в тексте и смысла изречения. Отдельные иероглифы используются также и в качестве знаков препинания при письме, хотя окончательное разделение текста на высказывания возможно после уяснения его смыслового значения.

Многозначность и многоплановость иероглифического письма и древней грамматики может создавать ряд трудностей для перевода древнего текста. По сути, такой текст весьма напоминает стенографические заметки, выполненные для памяти в краткой конспективной форме и понятные лишь самому их автору и его единомышленникам. В этом случае, переводчик обязательно становится интерпретатором сочинения. Хотя конечно, он ни в коей мере не должен уклоняться от передачи истинного содержания Канона.

Пускай все сказанное еще раз подчеркнет целесообразность существования множества различных точек зрения на смысл и содержание трудных положений древней науки, а также и множества независимых переводов канонических сочинений.